foto http://www.dw.de/
В 1905 году на сцене Дрезденской оперного театра состоялась премьера оперы Рихарда Штрауса “Саломея” на библейский сюжет (по драме Оскара Уайльда).
Премьера обернулась скандалом. Сегодня зрителя едва ли можно поразить отрубленной головой и стриптизом, даже в сопровождении экспрессионистски-истеричной музыки. А в начале XX века оперная эстетика, предложенная Рихардом Штраусом, шокировала. Женщины смущались и прятали лица за веерами и программками, критики написали об “извращенной музыке на извращенный сюжет”. Кайзер Вильгельм II запретил исполнение оперы в Берлине, в Нью-Йорке Совет директоров Метрополитен-опера снял “Саломею” с репертуара после первого же исполнения – из-за протестов со стороны представителей церкви и прессы. Тем не менее скандал, как это часто бывает, способствовал увеличению интереса к опере. Доходы от представлений “Саломеи” даже позволили композитору построить себе дом!
Сегодня “Саломея” принадлежит к популярным произведениям мирового оперного репертуара, по праву считаясь одной из вершин творчества Рихарда Штрауса.
В этом году отмечается 150-летие со дня рождения выдающегося немецкого композитора и дирижера Рихарда Штрауса.
11 июня в Саксонской Государственной Опере (Sächsische Staatsoper) в Дрездене состоялся концерт, в котором прозвучали фрагменты тех девяти опер Штрауса, премьера которых была в Дрездене (среди них и “Саломея”). Композитор более шести десятилетий поддерживал тесные творческие связи с Дрезденским театром, неоднократно выступая здесь в качестве дирижера.
Мероприятия, повященные юбилею Р.Штрауса, здесь будут проходить в течение нескольких месяцев.
Рихард Штраус
foto http://www.forumklassika.ru/
В “Саломее” Р.Штраус впервые преодолел влияние главного оперного “революционера” Рихарда Вагнера. Сам Р.Штраус считал, что эта опера «возможно, является шагом вперед по сравнению с Вагнером». Влияние Вагнера проявилось в творчестве Р.Штрауса со времени знакомства с композитором Александром Риттером, женатым на племяннице Вагнера.
Отец Р.Штрауса – известный валторнист Франц-Йозеф Штраус, руководивший музыкальным образованием своего сына, весьма негативно относился к Р.Вагнеру, в доме Штраусов его музыка считалась второсортной. Поэтому с партитурой “Тристана и Изольды” Рихард Штраус смог познакомиться только в 16 лет, о чем он впоследствии очень жалел (а первая музыкальная пьеса была им написана в 6 лет).
Важным для юного Рихарда Штрауса оказалось знакомство с известным дирижером Германом Леви. Именно еврею Леви доверил Вагнер (несмотря на присущий ему антисемитизм) дирижировать премьерой своей последней оперы “Парсифаль”.
Герман Леви
foto http://tpecou.ucoz.ru/
Герман Леви дирижировал и первым крупным сочинением 16-летнего Р.Штрауса – ре-мажорной симфонией, высоко ее оценив: “Оригинально и интересно. Он еще нам всем покажет!”
Говоря об исполнии опер Р.Штрауса, приведем еще один любопытный для нас факт. 8 апреля 1912 года в Штутгартском Хофтеатре прошла премьера одноактной оперы Р.Штрауса “Ариадна на Наксосе”. Опера была задумана как подарок знаменитому режиссеру Максу Рейнхардту, поставившему предшествующую оперу композитора – “Кавалер розы”. Для исполнения роли Вакха Р.Штраус выбрал выдающегося тенора, уроженца Риги Германа Ядловкера. Ядловкер в это время находился в расцвете своей карьеры.
Герман Ядловкер
foto http://www.porto-club.de/
Достойно проявил себя Рихард Штраус в годы, когда к власти в Германии пришли нацисты. В 1933 году композитор принял предложение стать президентом Имперской музыкальной палаты, руководившей музыкальной жизнью Германии. А в 1935 году разразился скандал. Ожидалась премьера (опять же в Дрездене) новой оперы крупнейшего современного композитора Германии Рихарда Штрауса “Молчаливая женщина”, на премьеру ждали Гитлера и Геббельса. Но за несколько дней до премьеры имя либреттиста оперы было исключено из всех афиш и программок. Либреттистом был выдающийся писатель, друг Р.Штрауса, еврей Стефан Цвейг…
Стефан Цвейг
foto http://romenu.skynetblogs.be/
Возмущенный Рихард Штраус поставил руководству театра ультиматум: либо фамилия Цвейга восстанавливается, либо премьера проходит без его участия. Ультиматум сработал, фамилию Цвейга вернули, но ни Гитлер, ни Геббельс на премьеру не явились. Якобы потому, что в Гамбурге в тот день была нелетная погода. А через несколько недель после премьеры по распоряжению Геббельса Штраусу было предложено оставить должность президента Имперской музыкальной палаты по причине “плохого здоровья”.
Единственный сын Р.Штрауса – Франц был женат на еврейке Алисе Граб. Всемирная слава композитора была залогом того, что его невестку и внуков длительное время не трогало гестапо. Тем не менее, в 1944 году, когда сам Штраус был в отъезде, его сын с женой были арестованы и провели двое суток в тюрьме. Вернувшись, Р.Штраус смог добиться их освобождения и до конца войны они находились под домашним арестом.
Но вернемся к скандальной опере по драме Оскара Уайльда.
Интересно, что за два года до того, как Р.Штраус эпатировал сценами декаданса и чувственной музыкой “Саломеи”, он представил публике свою “Домашнюю симфонию” с ее картинами мирной семейной жизни: счастье родителей, игры ребенка, колыбельная, отход ко сну, пробуждение. В то время у Штрауса и его жены Паулины родился сын Франц. Критики обвиняли Р.Штрауса в нескромности и саморекламе. На что композитор отреагировал следующим образом: “Я не вижу, почему бы мне не написать симфонию на самого себя. Я нахожу себя не менее интересным, чем Наполеон или Александр».
Рихард Штраус
foto http://muslib.ru/
В ноябре 1903 года в Берлине, во время представления «Саломеи» Оскара Уайльда к Штраусу обратился один из его приятелей: «Вот подходящий сюжет для Вас», на что получил ответ: «Уже работаю над оперой…».
Музыка оперы живописует картины полного морального разложения двора тетрарха Ирода, безумную роскошь, погоню за наслаждениями. Тетрарх, состоявший в кровосмесительном браке с женой своего брата, страстно желает ее дочь Саломею. Саломея в припадке чувственности требует, чтобы ей отдали голову пророка Иоканаана. Чтобы добиться своего, она танцует перед Иродом “Танец семи покрывал”, снимая с себя покрывала одно за другим…
Л.Бакст.Эскиз костюма к пьесе О.Уайльда “Саломея”
foto http://www.wday.ru/
Сложность музыкального языка, напряженность драматических ситуаций ставили перед певцами серьезные исполнительские задачи. «В противоположность взволнованной музыке, – писал Р.Штраус, – игра артистов должна отличаться возможно большей простотой. Особенно это относится к Ироду, которого принято изображать мечущимся по сцене неврастеником. Не надо забывать, что этот восточный выскочка, несмотря на отдельные промахи, вызванные мгновенными эротическими вспышками, в присутствии гостей-римлян постоянно старается всем своим поведением и достоинством подражать величию римских цезарей. Нельзя неистовствовать одновременно на и перед сценой — это слишком много! Хватит и того, что бушует оркестр».
В середине 20-х годов прошлого века “Саломея” с больщим успехом шла и на сценах Московского Большого и Мариинского (Кировского) театров. Об этом вспоминает в своей книге “Четверть века в опере” (издательство “Искусство”, Москва, 1970г) известный российский оперный певец-баритон, музыкальный критик и переводчик Сергей (Израиль) Левик.
певец и музыкальный критик Сергей Левик
foto http://all-photo.ru/
Интересно, что Левик упоминает и рижских исполнителей: сопрано Милду Брехмане-Штенгеле (Саломея) и тенора Артура Фринберга (Ирод):
“Я остановлюсь только на тех спектаклях, к которым был близок в качестве переводчика, и на тех, которые явились вехами, в первую очередь, в области певчески-актерского искусства.
Начну с “Саломеи”. Между 1924 и 1929 годами она шла с большим успехом и в Ленинграде и в Московском Большом театре. Но примечательно одно обстоятельство: партия Саломеи оказалась настолько трудной для многих сопрано, что в течение первых нескольких лет дирижер В.И.Сук предпочитал всем ленинградское сопрано Валентину Константиновну Павловскую и выписывал ее для участия в московских спектаклях. Когда она не могла ехать, Сук приглашал из Риги латышку Брехман-Штенгель и только значительно позже, и то изредка, допускал исполнение этой трудной партии московскими певицами Л.Г.Рудницкой и А.А.Соловьевой.
Партия Саломеи действительно чудовищно трудна и по психологическому напряжению и по тесситуре. Если не считать того, что В.К.Павловская не смогла сама танцевать “Танец семи покрывал” и ее (к сожалению, более или менее заметно) приходилось заменять для этой сцены балериной, то вся партия Саломеи и вокально и сценически проводилась ею очень хорошо. Правда, как М.Г.Валицкая от партии Электры, так и Павловская от партии Саломеи понесла известный ущерб – несколько стерся блеск ее металлического тембра, но впечатление она производила большое.
Никто не сомневался в том, что Павел Захарович Андреев даст прекрасный образ Иоканаана, но молодой баритон Павел Петрович Болотин своим исключительно красивым и на редкость мощным голосом “перекрыл” Андреева.
Очень хороши были в этом спектакле О.Ф.Мшанская и Н.А.Большаков, а также и молодой И.И.Плешаков.
Однако всех их затмевал Иван Васильевич Ершов в роли Ирода.
Иван Ершов в роли Ирода в опере “Саломея”
foto http://www.gallery-mt.narod.ru
Здесь был не только большой голос, как будто специально “подкрашенный” для этой партии страстными и какими-то зловещими тембрами; не только беспредельное мастерство; не только грозный стихийный темперамент – здесь было полное перерождение в образ деспота, страшного в своей злобе и сладострастии, до того страшного, что он как будто самого себя страшился. Кровь в глазах, кровь в голосе, кровь на каждом пальце, которым он подхватывал свой хитон. Этого нельзя забыть. Каждый поворот головы, каждое движение бровей, каждый вздох был “Иродовым” в том смысле, в каком в народе понимают это проклятое имя.
Ромен Роллан, ознакомившись с клавиром “Саломеи”, пришел от него в восторг. “Это от начала до конца одно драматическое крещендо, – писал он. И дальше: “Боюсь, что чувственная жестокость финала испугает театр “Opera-comique”, я даже не знаю, как поставить этот финал в театре”. (из письма к Р.Штраусу от 5 ноября 1905г.)
Действительно, жестокость действия и музыки все время крещендирует. Но энергия, пафос, внутренняя сила Ершова никогда не падали до последнего момента партии и роли. Жестокость интонаций Ирода была такова, что он сам их как бы боялся. Но, когда он приказывал “убить эту женщину” и удирал по лестнице вверх, было ясно, что она и его испугала.
Как никто другой (Куклин, Фринберг, Микиша), Ершов интуитивно постиг существо музыки, проникаясь ею всеми фибрами души, и нашел для нее нужные интонации.
После “Саломеи” ГАТОБ как бы встряхнулся и зажил прежней интенсивной творческой жизнью…”[1]
Музыка “Танца семи покрывал” в интерпретации одного из крупнейших дирижеров XX века Отто Клемперера:
Влад Шульман
[1] С.Ю.Левик “Четверть века в опере” (издательство “Искусство”, Москва, 1970г.), с.419-421)
Ebreju Kultūra 
Leave a comment