Пауль Целан читает свою знаменитую “Фугу смерти”:
На стихи Целана писали музыку многие композиторы. В том числе на стихотворение Todesfuge – латвийский еврейский композитор Дон Яффе.
Из эссе Игоря Померанцева «Воспоминания утопленника»
“Я и мои друзья читали книжки взапой, но при этом были варварами. Мы не чуяли под ногами почвы. Мы не знали, какие золотые жилы топчем , по каким бесценным руинам ходим. Конечно, варвары мы были необычные – у нас за плечами была русская литература, американская, французская, – но варварство – это отсутствие памяти, памяти исторической, культурной. В этом не было нашей вины. Памяти нас лишили. Я впервые услыхал про Пауля Целана, когда его имя занесло в Черновцы киевскими ветрами. Только потом я познакомился в Черновцах с людьми, которые учились с Целаном, дружили с ним. Я помню, как зашел в 1972 году к киевскому поэту-модернисту и при этом члену ЦК КПУ Мыколе Бажану – меня к нему привел другой украинский поэт из Черновцов, Моисей Фишбейн – и как трогательно, с каким пиететом говорил Бажан о Черновцах и о Пауле Целане. Столица знала больше и глубже понимала историю.
Во многих языках есть такое выражение – проглотить язык. Кажется, что Целан во время войны проглотил язык не в фигуральном смысле. В своих стихах он пытается вернуть язык в полость рта.
Мне нравятся его паузы и зазоры. Его синтаксис. Он пережил смерть родителей в румынском лагере, и сам был его узником. Вот тогда-то, я думаю, у него остановилось сердце. Для него зазоры и паузы между словами, между грамматическими конструкциями – это не авангардистская уловка, а паузы между ударами сердца.
И вот ещё за что я благодарен Целану. Он был поэтом-невидимкой, поэтом-призраком. Витебск заляпан Шагалом с ног до головы. По Дублину не пройти, не зацепившись, не споткнушись о фразу Джойса. У Целана даже в самых трагических стихах не слышно затруднённого дыхания. Он не оставил после себя никакого скарба, неподъёмной мебели, пятен пота и крови…”
Ebreju Kultūra 
Leave a Reply