Михаил Александрович
“Раскаленным июльским днем 1914 г. в Парме подходил к концу международный конкурс начинающих, неизвестных широкой публике и критикам певцов. Сто пять кандидатов: 32 тенора, 19 баритонов, 6 басов, 40 сопрано, 6 меццо-сопрано и 2 альта тз Италии, Нью-Йорка, Буэнос-Айреса, Чикаго, Москвы – были допущены к конкурсу под патронажем дирижера и профессора Пармской консерватории Клеофонте Кампанини и чикагского филантропа г-жи Маккормик, которая взяла на себя оплату проезда и проживания соискателей. Победителей этой международной акции по выявлению талантов ожидал ангажемент на целый оперный сезон в Чикагской опере (маэстро Кампанини вскоре станет ее директором). Организаторы конкурса задумали его как ежегодное мероприятие, которое освободит молодые дарования от посредничества не всегда добросовестных агентов и импрессарио и предоставит наиболее талантливым из них шанс утвердиться на оперной сцене. Участники конкурса были полны надежд. Никто не подозревал, что через несколько дней в Европе разразятся события, которые не только сорвут чикагские ангажементы, но и сделают невозможным проведение конкурсов в последующие несколько лет. Но, несмотря на грозовые тучи, сгустившиеся над старушкой Европой, именно этот конкурс впишет золотую страницу в историю мировой культуры. Напряжение в атмосфере конкурса спало, лишь когда было объявлено имя победителя и на карточке избранника рукой члена жюри, знаменитого певца Алессандро Бончи, была выведена крупная надпись печатными буквами: Abbiamo finalmente trovato il tenore! (“Наконец мы нашли тенора!”). Для итальянского уха эти четыре слова прозвучали как Habemus Papam! Победителем стал только что окончивший Академию Санта-Чечилия 24-летний Беньямино Джильи.
Мастер всю жизнь отчаянно боролся с тенью Карузо. Отчасти это можно объяснить тем, что Джильи унаследовал от дона Энрико место в “Метрополитен-опера” вместе с публикой, которая никак не хотела смириться с утратой кумира. В этих нелегких условиях Джильи стремился отделить свою жизнь и свое артистическое лицо от рискованных ассоциаций еще пребывающей под гипнозом Карузо публики и не слишком доброжелательной прессы. С оглядкой на ревнивого слушателя Джильи даже отбирал собственный репертуар. Он знал цену предубеждениям и откровенно избегал тех партий, в которых Карузо казался публике недосягаемым.
Энрико Карузо
foto http://www.naitimp3.com/
По прихоти судьбы в тот же день произошло еще одно событие, имеющее самое прямое отношение к нашему повествованию. На маленьком глухом хуторе, затерявшемся в лесах Латгалии на востоке Латвии, в бедной еврейской семье Давида Александровича родился мальчик. Ребенка назвали Мишей, а в его колыбель природа подбросила щедрый подарок – cудьбу вундеркинда.
Эта жизнь пройдет в лучах славы его учителя и бога Беньямино Джильи, отраженных в собственном уникальном даровании. Сразу оговорюсь: все упоминания Джильи в этой книге служат не подтягиванию заслуг Александровича к некоему образцу, а демонстрации удивительного созвучия, вплоть до профессионально-поведенческих совпадений в судьбах и поступках двух замечательных артистов XX столетия.
Беньямино Джильи
foto http://readtiger.com/
Тень Джильи не станет предметом беспокойства для Александровича. Она пролегла где-то рядом. Его же коснулся только свет, который излучал великий итальянец своим творчеством. Джильи как будто освещал путь Александровича, предупреждал об опасностях, жертвой которых стало не одно поколение вокалистов, лишенных водительства. Александрович останется благодарным учеником и до последних дней будет почти религиозно следовать наставлениям прославленного маэстро по части отбора репертуара, экономного обращения с голосом, эмоционального саморегулирования, технических приемов для отработки баланса и непрерывности звука. Александрович был надежно защищен и от подозрений в эпигонстве. Его ярко выраженная индивидуальность проявилась еще в раннем детстве. Рецензии на первые выступления вундеркинда способны раз и навсегда нейтрализовать любые поползновения такого рода. Условия развития таланта: “еврейские ворота”, через которые вошел Александрович в мир искусства, культурный, политический, географический антураж, возрастной фактор – все это разводит двух незаурядных артистов достаточно далеко, чтобы можно было даже условно говорить о конкуренции. Подобная свобода от болезненного комплекса сделает Александровича в чем-то счастливее его великого предшественника. Из заоблачной Италии будут приходить письма и открытки от учителя с теплым обращением: “Моему дорогому русскому Беньяминелло”. Это признание наряду с широчайшей стихийной популярностью у слушателей будут компенсировать певцу горечь и обиды, нанесенные не всегда дружелюбной властью.”
(Леонид Махлис. “Шесть карьер Михаила Александровича. Жизнь тенора.” Издательство “Весь Мир”, Москва, 2014г., с.XIII-XIV)
Ebreju Kultūra 
Leave a Reply