Рута Марьяш. Из воспоминаний о родителях

Макс Шац-Анин с женой в 1945г.
foto http://www.isrageo.com/

“…В те трудные военные годы отец работал неустанно — с утра до ночи. Длинными бессонными ночами, которые отличались для него от дней лишь глубокой тишиной, зрели его мысли, возникали слова, выстраивались фразы. И появлялась неодолимая потребность нести свое живое слово людям, переливать в их души то, чем была переполнена его собственная душа. На лекциях раскрывался внутренний мир отца. Начинал он обычно размеренно, вдумчиво, тихо, а затем наращивал темп речи, увлекаясь и увлекая слушателей. Он внушал, убеждал, сопровождая речь четким, скупым жестом: пальцы, собранные в кулак, согнутая в локте правая рука движется на уровне груди вверх и вниз.

Он обладал удивительной, я бы сказала, таинственной энергией речи, которая возвращала, казалось бы хрестоматийным понятиям, их первоначальное значение и яркость. Сам лишенный зрения, он воспроизводил в своих выступлениях зрительные образы, в его речи присутствовали краски, свет. Получалось так, что душа говорила с душой.

Каждому, кто находился в зале, было ясно: это — победа духа над предательством индивидуальной судьбы. Однако в облике его не было ничего страдальческого: чувствовались воля, самоуглубленность и такт. Естественные для каждого незрячего неуверенность, желание предупредить возможную неловкость проявлялись у него как особенная деликатность в движениях, в походке. Среднего роста, легкий, изящный, он шел на лекции вместе со своей спутницей жизни. Выступал на аэродроме в горах, чаще на призывных пунктах, где вместе с призывниками его слушали солдатские жены, матери, сестры… А темными вечерами, держась за спину Фани Самойловны, он переходил по дощечкам через арыки и шел в госпитали. Искалеченные в жестоких боях молодые тела, измученные неизвестностью души: как жить дальше, как работать — без руки, без ноги, без глаз? Как встретят дома, станут ли ждать, делить горе, терпеть обузу? И вот перед ними лектор. Он вдохновенно, громко, уверенно и внушительно говорит о грядущей мирной жизни после победы над врагом, о литературе, искусстве, музыке, о величии и красоте борьбы… Голова его высоко поднята, глаза слегка прищурены, словно глядят вдаль. И рядом, вместе с ним жена — красивая, моложавая, ласковая, преданная. Это она — его глаза, она ведет, одевает, подает, кормит… И светлеют думы раненых о грядущей жизни, о доме…”