Когда-то, приехав в Латвию из Харькова, 25-летний Адольф Шапиро стал режиссером репертуарного театра, которым руководил 30 лет. И сделал Рижский ТЮЗ феноменальным явлением в том, советском, пространстве. Это повторить невозможно. В том числе и ему самому.
А потом ТЮЗ закрыли. Получилось: театра нет, а феномен остался. Что это? Но вот спустя много лет он стоит на рижской сцене и говорит: “Театр – часть природы. Мы запоминаем не сами спектакли, а то, какими мы были после спектакля, о чем думали. Мы помним свое состояние. Это нас приподнимает. Память и впечатления – это единственное, что у нас нельзя отнять”…
…И как-то очень тихо стало в зале, когда Адольф Яковлевич сказал: «Тогда вдруг сразу оборвалось все… Ни звонков, ни встреч, и по телевидению выступить нельзя». Он говорил о том, что решение о закрытии скоре всего принималось кулуарно, очень неудобен был театр для многих. И что был человек, поставивший свою подпись. Имя этого человека Шапиро не называет, но всем оно известно. Наверное, отчасти разочарованными во время встречи остались те зрители, кто хотел бы заострить вопрос на этом. Но Шапиро не стал этого делать. Он рассказал про неслучайную случайность, как в тот момент пришла к нему женщина-журналист, чеченка по национальности. И рассказала, что увидела по телевидению, как горит ее родной дом в Грозном… «Я понял тогда для себя важную вещь: нельзя культивировать в себе исключительность события, с тобой происшедшего. Это как землетрясение, – сказал он. – Нельзя же сердиться на землетрясение! Чтобы не обозлиться, не скурвиться – нельзя».
http://www.mixnews.lv/ru/opinions/940_rita-troshkina/2044_dva-mira-odin-shapiro/
Ebreju Kultūra 
Leave a Reply